Родился я в Заозерье, прямо в поле. У матери было восемь детей, трое из них умерли в младенчестве. Родители работали в колхозе. Отец Федор Васильевич был бригадиром, одно время даже председателем. Работали за "палочки", получая по полторы копейки за трудодень. Колхоз держал немного коров. Кормить их было практически нечем, но молоко и сено сдавали государству - возили в Сиверскую на лошадях.

   Деревня наша в захолустье, в 18 километрах от Сиверской, прозывалась "Индией" - мол, попасть в нее так же трудно, как в Индию. За деревней, на Старом и Новом болотах, добывали торф. В 1939 - 1940-х годах началось строительство железной дороги, успели проложить одну колею до Дивенской, в Заозерье построили вокзал. В деревне была начальная школа, дальше учились в Дружной Горке. Перед войной я окончил семилетку. Жили бедно, ходили босиком, носили одежду из холста. Купить что-либо было очень трудно.

   Началась война. Старшего брата Сергея и 47-летнего отца взяли в армию. Мы их больше не видели: Сергей пропал без вести под Ленинградом, а отец, уже в сорок пятом, - в Германии.

   Радио в Заозерье не было. Жили слухами.

   Боялись, что немцы двинутся к нам от Луги, а оказалось, что они уже в Острове (Строганове): Лужский фронт очутился в котле. Окруженцы лесами пробирались на Лугу и Чащу. У нас отступающих было мало. Перед деревней, где карьер, вырыли десять окопчиков, в них оборонялась кучка солдат. Пищу им не доставляли, жители подавали кто что мог.

   20 августа в небе появилась "рама" - немецкий самолет-разведчик, потом начали бомбить железную дорогу. Мы попрятались в подвалы. 26 числа появились солдаты в польской форме. Они говорили по-русски, успокаивали, что деревню больше бомбить не будут.

   Спустя малое время от мельницы подъехали танкетки. От них разбежались немцы с автоматами - в касках, с пилотками, засунутыми под ремни. Наши начали стрелять от Нового болота. Немцы вскочили в машины и укатили за кладбище. Наши притащили противотанковую пушку и начали обстреливать немцев. Те отвечали огнем из маленьких ручных минометов. В огороды попало по 5-7 мин. У наших, видно, кончились снаряды, и они отступили в лес. Один боец сдался в плен.

   В сентябре в деревню пришли восемь наших бойцов. Два лейтенанта пошли по деревне, а шестеро бойцов устроились в гумне на ночлег. Кто-то из деревенских донес немцам. Те взяли бойцов, отобрали у них еду и расстреляли на кладбище. Лейтенантов, заночевавших в гумне, забросали гранатами.

   Немцы пошли дальше. Мы оказались в немецком тылу, куда присылали на отдых части с передовой.

   В Заозерье назначили старосту, ввели комендантский час. До определенного времени выходить из деревни запрещалось. У нас загуляла корова, повели её в Орлино. Патруль вернул обратно: время не подошло.

   Всех жителей переписали и стали ежедневно гонять на работу: кого на торф, кого на железную дорогу. Пофамильно отмечали, но иногда удавалось получить освобождение у медички. Скажешь: "Живот заболел" - и айда в лес по машинам лазить. Сколько же по лесу было брошено наших машин! "Газики", полуторки с винтовками, кипами одеял, белья... Однажды мы с ребятами принесли винтовку в деревню, стреляли из нее на Новом болоте. Немцы услышали пальбу, всполошились. Мы винтовку бросили и ползком по канаве в деревню...

   Работающим выдавали паек на неделю: буханочку хлеба с опилками, кусочек маргарина. Пока идешь с работы, почти весь хлеб и сощиплешь...

   Зимой нас стали посылать в Дивенскую (7 километров от дома) расчищать снег на станции. Работаем, подходит состав. Солдаты выглядывают из вагонов. Мы просим:

   - Комрад, брот!

   Вынесут буханку - все кидаются кучей. Тогда они стали ломать хлеб и кидать нам.

   В домах припасы кончились. Люди ходили с саночками по деревням в сторону Пскова - менять вещи на хлеб и соль. К весне у нас и вовсе ничего не осталось. Немцы выдавали овес под проценты: сколько-то надо было отдать с будущего урожая. Пошла трава - пекли лепешки из Лебеды, потом в огороде что-то наросло.

   Прошло два года. В начале сентября 1943 года мне и моим ровесникам 17 -18 лет принесли повестки: явиться с вещами в Дивенскую. Там собралось порядочно молодежи из Лугов, Владычина, других деревень. Немцы с винтовками окружили - никуда не денешься. Посадили в машины и повезли в сторону Ленинграда.

   В Гатчине повернули на Волосово. Зарегистрировали на бирже - и в лагерь, развернутый в бывшей железнодорожной школе. Колючая проволока в два ряда, по углам - четыре вышки с часовыми.

   Поселили в бараках. Нары в три яруса, бумажные матрасы и одеяла. Народу - уйма, мыться негде, вшей развелось видимо-невидимо. Над плитой чешешь - искры разлетаются, как от бенгальских огней. А волосы остричь нельзя: скажут - партизан!

 ............................................................

.............................................................